Cвет твоего креста

Мы сидели на кухне, пили чай. За окном стояла ранняя осень. Тихий, теплый осенний вечер. В такие вечера кажется, что мир наконец преодолел все беды, решил все проблемы и наконец достиг своего полного счастья. „Знаешь, Галя, я часто думаю: почему так Бог распределяет наши испытания? Одному горсть всыплет, а другому так, что на три жизни хватило бы. Бьется, бьется этот бедный мученик, бьется, словно муха о стекло годами, а другие рядом, такие же братья и сестры, процветают, не зная горя...” Она вздохнула. „Это Бог только один знает... Господь мне как-то открыл: ты будешь носителем Моего света, люди, глядя на тебя, будут возносить Мне хвалу. Ко мне, знаешь, по-разному относятся... Одни с осуждением, говорят: „И зачем ты за это взялась? У тебя дети, у тебя муж, ты мужу должна служить, из-за этого в доме твоем никогда не будет мира...” другие... Сестра из группы милосердия как-то мне жалуется: „Надо идти к инвалидам, как вспомню, сколько с ними проблем, и так не хочется! А Бог мне говорит: „Ты посмотри на Галю...” Это меня укрепляет. Но чаще слышу другое: „Где же твой Бог? Как же ты говоришь: Он защитит, он сохранит? Почему же твою семью не сохранил?” И в этом самая большая моя боль.

Галя начала рассказывать, как познакомилась с Татьяной, матерью Сергея. Произошло это на ночном молитвенном служении в церкви, куда женщина пришла со своей нуждой. Имела вид человека, который несет в себе большую беду. Перед молитвой рассказала о сыне, и Галя поняла, что это тот больной, о котором говорил пастор на служении.

Бог сказал Галине: „Молись за этого человека”. Было ей показана в видении и клетка и Сергей, - в белой холщовой рубашке, лысый, без зубов - таким он стал значительно позже, стоял, будто на картинке в школьном учебнике, как Степан Разин, когда его везли на казнь. Бог открывал, что там оккультизм, колдовство, там непрощение и много чего другого, этот покров на его уме - из-за беззакония родителей.

Галя молилась, помогала им, насколько позволяли возможности. Так прошло года два. И однажды Татьяна позвонила и сказала, что она больна и что диагноз ее не оставляет надежды на жизнь. И тогда уже впустила к себе в квартиру. И Галя собственными глазами увидела весь этот ужас.

„Глядя на одичавшего человека в клетке, я думала: ну что моя проблема в сравнении с этой! У меня Вита в то время лежала в больнице, а Татьяна звонит: „Я не могу встать, у нас нечего есть, у меня сильные боли...” Говорю: „Таня, я не могу сейчас”. Нет, приедь. Еду, молимся. Ей будто лучше, а завтра то же. Думаю: сколько же это будет? Ну что эта женщина так связала меня, чего она манипулирует мной, - не поеду больше! Но еду опять. Выгребешь весь этот навоз, постираешь тряпье, уберешь, постелешь чистое... У меня страха не было. Говорю Татьяне: ты молись, а я пойду.

Открываю замок, и с Господом в клетку... Много раз Сергей бросался меня бить. Один раз очень больно достал: взяла его за руку, чтобы помыть, а он меня другой... Как сатана подступал! И зачем оно тебе, он тебя калекой сделает... Но я сказала ему: нет, Господь - мой защитник, и я буду туда ходить. Татьяне становилось все хуже. Отчаяния не было, но сердце матери болело за сына: что с ним будет, как ее не станет? Однажды она начала со мной об этом говорить: что очень переживает, что не хочет, чтобы его сдали в больницу... И я поняла: она хочет передать Сергея мне. Я отказалась. Не чувствовала в себе такой силы, чтобы взять на себя этот груз. Одно дело помогать, а другое - взять полную ответственность. Но у меня же своя беда какая! Спросила, есть ли у них родственники. Родственники были, но никто не захотел такого „подарка”.

Очевидно, она уже об этих своих делах где-то рассказывала, потому что здесь поднялось такое... Наехало корреспондентов, прикатило телевидение, заявилась медпомощь из психиатрической больницы. Я поняла все, только тогда, когда прочитала статью в газете: сектанты посадили человека в клетку, у матери „крыша поехала”, фанатики не отпускают душевнобольного на лечение и так далее в том же духе. А суть такова: пронюхали, что хозяйка безнадежно больна, следовательно, можно прибрать к рукам квартиру, отправив сумасшедшего в психушку. Дошло до того, что начали ломать двери. Мы пододвинули к дверям диван, забаррикадировались. Те отступили, слава Богу. Когда оставляли силы, я думала: ну а что, если бы тебе такая проблема, если бы это твой сын так? Господь был с нами все время, без Бога не выдержала бы, я это точно знаю.

Помню, случилось такое: заклинило замок на дверях у Сергея. Что мы ни делали! Приходили братья, крутили, вертели, говорят, ничего не сделаешь, нужно брать пилу. Тогда я в простоте подошла, положила обе руки на замок и сказала: „Господи, мы ничего без тебя не можем...” Помолилась, и замок открылся. После этого Татьяна окончательно удостоверилась, что я делаю не от себя, что со мною Бог. Помогала понемногу церковь. Когда нужно было искупать Сергея, приходили братья из мужского реабилитационного центра. На то время, когда Татьяна уже лежала, Сергей изменился достаточно сильно. Мы с ней очень много молились за него, но самое главное - любовь. Мы покрывали все, мы не собирали зла, мы прощали друг другу, мы держались так, чтобы не было к Сергею ни капли отвращения. Он начал меняться, но когда Татьяна умерла, его все же госпитализировали”.

Родился Сергей в интеллигентной семье, отец - журналист, мать - учительница. Он был способным мальчиком, и родители мечтали сделать его дипломатом. Но случилась беда: когда ему было двенадцать лет, его сбила на улице машина. Выздоровел быстро, никаких особенных повреждений не осталось, но душевная травма, очевидно, произошла очень большая: парень почти не мог говорить. Общеобразовательную школу пришлось оставить, перевели в специнтернат, который он успешно закончил и получил полноценный аттестат зрелости. Но дальше учиться не пришлось. У парня с каждым годом все больше портился характер. Сергей сделался злой, нервный, все ему было не так. Бросался, бывало, на бабку и на мать с кулаками, выбрасывал в окна вещи. Случалось, что соседи и милицию вызывали.

Стал слышать какие-то голоса. Однажды, очевидно, ему было так приказано этим голосом, выпрыгнул в окно из второго этажа. Поломал себе ногу, кость срослась, но одна нога стала немного короче другой. Это была еще одна большая психическая травма.

Татьяна, мать Сергея, человек волевой и энергичный, решила любой ценой вытащить сына из бездны. У нее побывали какие только существуют знахари, колдуны, целители, потом с одной знакомой, у которой с сыном была такая же проблема, объездили на ее машине все известные монастыри, посетили всех „старцев”. Перепробовала все, что только нашли. Облегчение приходило на короткое время, а затем все возвращалось еще в большей силе. Андрей потерял остатки осознания себя как человека и уже не понимал, что делает. Во время приступов бросался на людей, рвал на себе одежду, бил посуду и все, что попадало под руки. После дежурной госпитализации вернулся домой без всех передних зубов. Татьяна, насмотревшись на порядки в психбольнице, приняла окончательное решение. Сказала себе: все, туда только через мой труп. После этого и появилась та решетка.

Таким образом, поставила в одной комнате на двери и на окно прутья из арматуры, повесила замок. Через окошко, как в тюрьме, давала ему есть. Он оброс волосами словно зверь, одежду на себе порвал на мелкие кусочки, ходил под себя или здесь же на пол. Помыть его, побрить, или хотя бы просто выгрести вонючий хлам, на котором он спал, не было никакой возможности. Сильный мужчина, он мог просто покалечить мать. Вонью пропиталось все: вещи, одежда, стены. От Татьяны шарахались люди. Жизнь была нестерпима, улучшений - никаких, но она продолжала борьбу за сына.

„Ты говоришь: испытания, страдания... Я так не рассматриваю свою жизнь. Я просто живу... И то, что случается на пути, Бог мне помогает преодолевать. Ведь у каждого свое, и что мне там смотреть на кого-то. Я знаю, что Бог меня любит, поэтому ведет так, как нужно. И я знаю: то что я делаю, оно от Бога. Господь мне сказал еще в начале: Я тебя освобождаю для Моего служения. И я оставила работу, пошла в группу милосердия, нашу церковную, стала там работать, присматривая за старушками. Господь привлек к ним мое сердце, и теперь я даже не представляю, как бы могла их оставить. Это же не то служение, что только - принес, отнес, убрал. Скольких по молитвам мы вытянули, можно сказать, с того света, скольких восстановили к жизни.... Проходит время, и ты видишь, что тебя не просто ждут для каких-то услуг, - тебя любят. Это не заменишь ничем.

Иногда думаю: возможно, Господь дал мне Сергея, этих бабушек еще и для того, чтобы я в постоянных напряженных хлопотах хоть немного отвлекалась от собственной страшной беды. Сын мой „кололся”... По натуре я - трудоголик, работала на одной работе, на второй, старалась, чтобы в доме все было, чтобы дети ни в чем не знали отказа. Он закончил школу и поступил в морское училище - туда, где хотел, получил прекрасную профессию, она теперь очень нужна и хорошо оплачивается, но... Вот так получилось... Очевидно, Бог так допустил, как написано у Апостола Павла: всех заключил Господь в непослушание, чтобы помиловать всех. В самом начале своего христианского пути я получила такое откровение... Бог сказал: „Я избрал тебя от утробы матери твоей...” Меня с пяти лет научили молиться, но пошла другая жизнь. Поэтому я зарабатывала деньги, все шло на лечение сына, потом - на передаче ему в зону, я надеялась, что мы вместе одержим победу, но однажды, глядя телевизор, я узнала, что наркомания практически не поддается лечению.

В то время дочь моя училась в техникуме, в шестнадцать лет приняла Господа, вступила в завет. Послушный, приветливый, с открытым сердцем ребенок. Конечно же, в вере она была еще младенцем. Не познала еще Бога по-настоящему, и тут - любовь. А он - наркоман. И сатана ей вложил в сердце такую мысль, что она его спасет только тогда, когда они будут в этом вместе. Недолго это длилось... Потом она мне сказала: „За год я прошла ад на земле...” За это время здоровье ее полностью было разрушено. Был такой случай: она ушла из дома, я ее долго не видела, а когда сына посадили, она вернулась. Это было уже настоящее покаяние. Она бросилась мне на шею, умоляла ее простить.

Я чувствовала, что раскаяние ее не надолго, потому что она слишком глубоко вошла в эту тьму, - только временное просветление. И пришла мне тогда в голову неожиданная и страшная мысль: что выберешь для дочери - еще некоторое время жизни в этом кошмаре и потом погибель для ее души, или... другое, но душа будет спасена? Я отогнала эту мысль, уже догадываясь, что ждет мое дитя.Это и для меня был ад. Вита со своей бедой накатилась как бы второй волной страданий. После сына. Он провел меня через все адские круги. Не буду об этом рассказывать, у кого такое горе, тот знает... Что я только ни делала! Я и водила его по врачам, я и выгоняла его из дома, потому что он потерял всякую совесть, всякий стыд. Выносил из дома все, что попадало под руку. Говорю ему - не приходи, а он приползет ночью, сидит в коридоре, скребется в двери, - на улице зима... Муж говорит: „Зачем ты впустила?”

Но как я могла иначе! У меня случались такие депрессии, были такие головные боли от этих проблем, что не хотелось жить. Я уже и план себе составила: Виточку муж доведет, пока она станет взрослой, а мы с сыном, поскольку выхода нет из этого кошмара, станем на подоконнике, возьмемся за руки, и из восьмого этажа вниз... Я потом уже, когда по-настоящему пришла к Богу, поняла, что это дух. Этот дух преследовал меня давно, и не только меня, много моих родственников умерли не своей смертью. Я мужу открытым текстом об этом говорила, - он плакал: нет, нет! Сыну говорила: „Сынок, я больше не могу жить в этом кошмаре. Давай сделаем над собой последнее усилие и будем свободны”.И вот вскоре я включаю телевизор, и там идет передача. Какая-то церковь рассказывает о наркоманах. Как они освобождаются, как возвращаются к полноценной жизни. Я записала все, что нужно. Еще полгода длился наш домашний ад, пока мы отважились и пошли вместе с сыном туда.

Когда меня выслушали, то сказали: „Мамочка, вам самой нужно покаяться и принять Иисуса...” Сатана еще подбрасывал сомнения: как так, это же другая вере, ты хочешь изменить вере предков и тому подобное... Но я уже знала, что Бог нашел меня.Я жадно стала читать Евангелие, имела прекрасные беседы с Господом. Он крестил меня Духом Святым просто, когда я занималась в ванне стиркой.Казалось, вот оно, наконец, наступило облегчение. Но нет! Пришлось пройти все ступени отвержения: дети отдалились еще раньше, муж собрался подавить на развод, говорил: „Найдешь себе лучше, найдешь верующего”. Очень тяжело было в эти первые годы, но было и другое: первая любовь. Я молилась не просто часами, я могла молиться всю ночь, до утра могла говорить с Богом. Бегала на все семинары, на все служения, училась на курсах. Бог меня утешал. Он меня подкреплял, Он мне открывал, что со мной будет. Иногда мне просто не верилось, но теперь оно все сбывается.У меня было такое дерзновение, что когда я молилась за сына, то он прибегал перепуганный: „Мама, ты так не молись, потому что там все летит кувырком!” Тот заболел, тот опрокинул на себя кастрюлю с кипящим варевом... Так Господь давал мне подтверждение, что молитва действует, и я молилась еще сильнее”.

Если смотреть со стороны, по-житейски, то Гале повезло с мужем. Спокойный, покладистый, верный. Была у него одна слабость - выпивал, но не настолько, чтобы разрушить семью. Внешне ничем не выделялся: невысокого роста, худощавый, - такой себе обычный как все. Почему избрала именно его, хотя лучших претендентов на ее руку хватало? „Я больше люблю, когда любят меня...” - как-то созналась Галина, и это было вполне понятно: достанься ей в мужья человек сильный, волевой, кто знает, как бы оно сложилось, потому что такие женщины привыкли сами быть хозяйками своей судьбы. А любовь, как ни крути, расслабляет, ставит тебя в зависимость. Виталий же был послушен и готов жить ради своего кумира. „Он служил мне, - скажет Галя, когда мужа уже не будет, - и я старалась это ценить. Утешаю себя тем, что благодаря мне, он имел в жизни то, чего не имеет большинство людей: он имел большую и самоотверженную любовь на всю жизнь”. „А как же ты?” Слава Богу, этот вопрос не сорвался с моих уст. Получил ответ позже, не от Гали, а после некоторых размышлений и наблюдений, когда открылась главная черта характера этой женщины.

Виталий с детства познала, что такое отверженность. Был он у своей матери, как говорят нагулянный, и прозвище „байстрюк” прицепилось к нему с самого детства. Отчим его не любил, в семье постоянно возникали скандалы, часто с тяжелыми драками. Соседи, наблюдая за ними, вздыхали в сторону Виталика: хороший парень, жаль его. Женился рано, чтобы поскорее оставить этот вертеп, но брак оказался неудачным. Поэтому Галя, узнав обо всем этом, прониклась глубоким сочувствием.

Мы иногда очень упрощенно понимаем, что такое любовь, имея в виду под этим горячую страсть, влюбленность, самозабвение. В прежние времена люди говорили, глядя на какую-то пару: „Он ее жалеет...”, и это значило - любит.

Способность к глубокому сочувствию стала той крепкой нитью, на которую нанизались самые главные события ее жизни.

„Сергей был в больнице. Мы сделали в его квартире ремонт, сняли решетки. Я все пыталась его забрать, - врачи не отдавали. Потом Бог благословил, поменялось там начальство, и мы привезли Сергея домой. Некоторое время он жил сам, взаперти, в своей квартире, мы с одной сестрой дежурили там. Врачи, конечно, тоже довольно много сделали, - раньше было, он шарахался от людей, белой простыни пугался. Научили его ходить на унитаз, купаться, - я благодарю их за это, но было и другое. „Лошадиные” дозы таблеток, которые ему там давали, вызвали страшную аллергию. Все тело покрылось ранами и невероятно чесалось, раны начали гноиться. Никакие мази не помогали, и я начала лечить его народными методами. Делала ему соляные ванны, прикладывала к ранам капустные листья. Спустя некоторое время тело очистилось. Приходили к нам некоторые братья из других церквей, будто бы имея духовную силу, говорили: нужно выгонять бесов. Я ничего против не имела: вот, берите ключ и гоняйте хоть до утра. Гоняли, и ничего не менялось, но любовь, хоть и не сразу, хоть очень малыми дозами, а все-таки подтачивала этот гранит. И я это понимаю.

Даже в сказке детской есть мудрость. Говорит яблонька: „Обкопай меня, полей, тогда дам тебе яблочек”; говорит печь: „подремонтируй меня, замажь на мне трещины, тогда дам тебе пирожков”. Так и в духовных делах. Что больному нужно? Побрей его, убери за ним, приготовь ему поесть, приятное слово ему скажи. Чтобы получить что-то в духовном плане, нужно вложить. Если не вложишь конкретных дел своей любви, результатов хороших не будет. Муж меня иногда упрекал: ты фанатичка, нужно найти хорошую работу, это не работа - присматривать за стариками, и дальше в том же духе. Но я сказала Богу: Господь, Ты поставил меня на этот труд, Ты мне сказал, чтобы я все для этого оставила, то Ты и обеспечивай меня. И Бог обеспечивал. Братья и сестры в церкви мои дела не очень-то приветствовали, в основном, такое отношение было: ну что же, взяла - твое дело. Муж зарабатывал немного, и все эти деньги шли в зону на передачи сыну. К старикам идти - тоже не пойдешь с пустыми руками. Я, конечно, подрабатывала, где могла, металась между своими детьми, между своими подопечными, временами как бы теряя осознание, где я и что я. Когда позвонили, что Вита умерла в поликлинике на приеме у врача, я этого не приняла.

Я сказала: „Господь, не может этого быть! Если и умерла, то Ты воскресишь ее! Я верю! Я верю, что ты вернешь ее!” У меня знакомый в морге, позвонила: „Не разрезайте ее, я буду молиться, Бог ее воскресит!” Упала здесь на кухне перед Богом, но Бог показал: в доме венки... Потом немного опомнилась, собрала в руки всю свою волю и сказала: „Сатана, ты слез моих не увидишь. Я знаю, мой ребенок с Господом. Ты не дождешься моей слабости”. Выдержала это все, так что люди удивлялись. А уже потом... Сатана начал подступать с самоосуждением: вот если бы ты спрятала наркотики, вот если бы сделала, как советовала Татьяна: „Запри в доме! Надень наручники, не пусти!” Но я сказала: „Господь, если такова Твоя волей, пусть так будет. Что нужно понести, я понесу”. Может, допустила ошибку? Виты нет. Меня утешает только то, что она ушла к Господу. Ушла навсегда, но кажется - где-то просто поехала надолго, может, в другой город и вот-вот вернется... Лифт вечером загромыхает, я вздрагиваю. Я всегда слышала, когда едет именно она... Такое материнское чувство. И это не зря, ведь мы скоро, очень скоро будем опять вместе”.

Вспоминаю ее слова: „Господь выбрал меня от утробы матери”. Знаю очень немного людей, которые слышали в своей жизни что-то подобное. Некоторые из них стали известны и даже знамениты, некоторые же ничем особенным не выделяются среди нас. Ходят на собрания, работают, воспитывают детей. Но Бог сказал эти слова не зря, слово Его не бывает пустым. И мы не знаем, что делается в душах этих людей, какой они преодолевают путь, что им приходится переживать. Они и сами могут до времени не знать, к какой особенной миссии готовит их Господь, и возможно, с болью в сердце часто спрашивают себя: „Ну почему у меня не как у всех людей? Почему не имею я того, что другим достается легко и без особенного напряжения? Почему у меня столько горя и неудач?”

Виталий долго не принимала водное крещение, все не мог решиться... Но, слава Богу, все-таки сделал этот шаг. „Я сильно ослабела. Все так навалилось... Спустя некоторое время поняла, что просто иду в ад. Обида, осуждение, непрощение... При моей такой активной жизни среди людей все же не было человека, которому бы я могла открыть свое сердце, выплакать свои горести, освободиться от своих душевных страданий. Муж как будто и покаялся, ходил со мною в церковь, но Бога в его сердце не было - я это видела. У меня началась страшная депрессия. Молилась: Господь, дай сочувствие моему мужу, Ты видишь, что я уже запуталась в этих лабиринтах... И вот однажды, - мы ехали в воскресенье на богослужение, как раз в канун Нового года, говорили, что там купить, как быть Сергеем, и муж мой говорит: „Знаешь, тебе тяжело, я вижу. Давай заберем Сергея к себе”. В то время дочери уже не было, сын тоже в колонии отбывал, так что одну комнату имели свободную. Я в ответ залилась слезами: «Боже, Ты так быстро меня услышал...»Забрали мы его к себе. А проблемы же остались. Как найдет на него этот дух... То из-под себя выгребет и крестов на стенах наставит, то голый по квартире бегает...

Однажды закрылся в ванной, побил там все. Сколько раз оконные стекла разлетались, посуда... Все равно я благодарна Богу. Благодарю за мужа, ему было значительно труднее, чем мне проявлять безграничное терпение, но он терпел, знаю, ради меня, хоть, бывало, сильно подступал к нему лукавый. Бывало, начитается в газетах, что такие как Сергей иногда делают, и начинает на меня нажимать: нужно сдавать, нужно сдавать. А то другое: давай поделаю замки, давай поставлю на дверях запоры. Но я сказала: нет! Ангелы оберегают наш дом, и никто нас не тронет. Двери открыты, Сергей ходит, он может целую ночь бродить, а мы спим спокойно. Потом привыкли, и ни разу ничего не случилось. Господь мне ясно сказал: он будет освобожден. Процесс улучшения идет очень медленно, и я теперь понимаю почему. Господь работает над всеми нами, над каждым, мы каждый по-своему от чего-то зависим - в большей или меньшей степени, один - от работы, другие - от детей, третьи еще от чего-то, и Господь каждого хочет освободить.

Виталий приняла Бога по-настоящему уже, когда лежал больной. Когда он заболел, я знала, что это не простая болезнь, и была готова. Перед концом Бог настолько сокрушил его сердце, что я просто не узнавала своего мужа. Люди знают, как при такой болезни - мучается больной, мучаются его домашние, но я с ним ничего этого не знала. „Пожалуйста, благодарю, все хорошо, ничего... все в порядке...” - другого я от него не слышала. Он просил у Бога: „Дай мне, Господь, такую привилегию - умереть на ногах”. Последние полтора месяца он ничего не ел, только пил воду. Страшная жажда была у него, все горело внутри. Принесу ему воды, - „Спасибо, мамочка, все хорошо, спасибо, иди делай свое...” Шел с радостью, шел в полном сознании. Я сказала: „Господь, Ты видишь, что я в суете, то Ты задержи меня, чтобы я была при муже в тот день”. И утром Бог показал - сегодня. Я не знала только в какое время. Еще попросила Виталика: „Как придет Иисус, махнешь мне рукой”. И он помахал, отвернулся и ушел...Я поняла по-настоящему, как он был мне нужный, только тогда, когда его не стало. Старалась не впадать в отчаяние. Просто, настроение было такое: жалость какая-то к себе... Сын к тому же... Я на него надеялась. С этой женитьбой его, - я думала, не так оно все будет, но что же... Приходится отрывать от сердца самое дорогое. Понимаю, что нужно держаться, что не нужно плакать, но...”

Слезы - это ничего... Слезы - это хорошо. Слезы лечат душевные раны. Я не перебивал сестру, она говорила. Уже и пленка кончилась в диктофоне, собственно, я просто забыл о нем. Слушая сестру, я замечал за собой, как постепенно изменяется во мне ее образ, превращаясь из такого себе обычного, как у всех нас, в нечто иное. Господь его только очертил контуром, снял, как говорят скульпторы, первый лишний материал. „Взгляните на скалу, из которой вы иссечены, в глубину рва, из которого вы извлечены”, - говорит к нам Господь словами пророка Исаии. Мы думаем, что колодец, ров, это наша прошлая дохристианская жизнь. Это верно, но это не все. Глубокая темная яма это и наши жизненные обстоятельства, где мы до времени находимся как необработанный дикий материал, откуда Господь выламывает нас - с болью и муками, чтобы начать над нами настоящую Свою работу.

Их немного между нами, иссеченных из гранита мощным Божьим инструментом Духа Его. В сиянии их крестов сильно тускнеет свечение нашего „Я”, наши „великие” достижение и духовные завоевания. Перед их крестами нам становится как-то неудобно за самих себя, неудобно за то время, которое мы так часто бросали просто на ветер, тогда как эти, незаметные, ничем особенно не одаренные, несли свои кресты, обливаясь потом, слезами, а то и кровью, не думая ни о вознаграждениях, ни о будущей славе. Им было просто не до этих мыслей. Несли, стараясь никому не показывать своих страданий, никому не быть обузой, никому не служить упреком, и даже наоборот - еще кого-то поддержать и кому-то послужить опорой в трудное время. И уже пронесли довольно большое расстояние, поднялись довольно высоко, нам же, благословленным от Бога миром, покоем и достатком, возможно, только предстоит начать этот путь. Кому будет дано, конечно, кого Бог избрал, кого увидел достойным Своего креста.

Я увидел, как из нелегких, не слишком привлекательных и красивых обстоятельств жизни этой женщины вырастает ее большая и красивая вера.

Вот еще один из мало приметных со стороны, но по-настоящему больших шагов этой веры. Осознав, что Сергею нужно бывать среди людей, - это было бы для него хорошее душевное лекарство, она начала выводить его в город. Я видел их обоих на воскресных богослужениях, в церковном офисе, на молитвенных собраниях. Он ходил за ней следом, куда бы она ни шла: ее беда и радость, ее поражения и успехи, собственно, ее духовный плод во плоти. И этого нужно было достичь! Несколько раз терялся в метро, однажды его привела домой милиция, в другой раз пришел сам, пешком из противоположного конца города, спустя почти сутки. Бывало, и к людям цеплялся, но все обошлось, ведь Господь сопровождал их всегда.

Вспоминаю великих мужей Божьих Мисаха, Седраха и Авденаго. Когда их вязали, тащили к раскаленной печи, это были просто еврейские парни, которые проявили недопустимое непослушание. И справедливо, как думали зрители вокруг, они будут наказаны. Но вышли они из огненной купели уже другими, хотя внешне ничего в них не изменилось, вышли носителями большой славы Божьей. „Навуходоносор царь всем народам, племенам и языкам, живущим. Знамения и чудеса, какие совершил надо мною Всевышний Бог, угодно мне возвестить вам. Как велики знамения Его и как могущественны чудеса Его! Царство Его - царство вечное, и владычество Его - в роды и роды!” Это провозглашает властелин самой большой в мире империи, чрезвычайно сильный и жестокий правитель. Что с ним произошло, с язычником, который только что угрожал страшной смертью всем, кто не поклонится его языческим богам? Он увидел через трех юношей ни с чем несравненную славу Творца земли и неба.

Сегодня мы, христиане, обходимся без каменных печей. Вот она печь, здесь на уютной и опрятной кухоньке, и жертва ее сидит за столом, задумчиво и сосредоточенно помешивая в чашке давно остывший чай. Она и здесь, рядом со мной, она и там, в дымке нестерпимого огня рядом с фигурой подобной Сыну Божьему. Свет ее креста осветил сегодня меня, осветит, возможно, и еще кого-то, чтобы мы имели возможность правильно оценить свои успехи, понять, какой вес они имеют в глазах Божьих, и что является для Него по-настоящему ценным.

Знаю: уйду я, она соберет свои растревоженные мысли, отряхнет из души непредвиденное расслабление чувств, вернется в свое привычное состояние и пойдет заниматься по хозяйству. Вон бабка уже дважды заглядывала на кухню - что-то, по-видимому, хочет, Сергей слишком громко включил телевизор, но, слава Богу, оба терпят, хотя время ужина уже минуло давненько. Завтра будет то же и послезавтра то же, - но все не зря, все на добро - здесь на земле и там, на небе, где оно складывается мелким жемчугом и крошками золота, перемытого, переплавленного, очищенного в огне. Складывается в большое нетленное сокровище в вечности.

Виктор КОТОВСКИЙ, христианский журналист, член Национального союза журналистов, христианского союза писателей, заместитель редактора всеукраинской газеты “Свет воскресения”, автор шести книг. Proboga.com