Российский баптизм открывается миру

Открывая пленарное заседание, Алексей Смирнов, руководитель Российского союза евангельских христиан-баптистов, напомнил, что история баптизма писалась кровью, и сегодня призывает к верности своему историческому пути, его достойному продолжению. По мысли пастора Смирнова, история должна быть правдивой, но также должна вдохновлять: «Нам не хватает правды об истории. Страна нуждается в правде. Но также в ответственности за историю. История, которую вы писали, будет учить, будет менять судьбу молодежи». При этом руководитель РС ЕХБ заявил, что радикально переписывать историю опасно, сносить памятники прошлого «неразумно»; назвал себя «советским», но при этом «открытым миру».

Во время специального брифинга, отвечая на вопрос религиоведов, почему так мало баптисты говорят о себе через СМИ, пастор Смирнов отметил коллизии между активной социальной позицией церкви и государственной политикой: «Как только мы говорим в СМИ о добрых делах, нас сразу же закрывают. В моем родном городке мы более десяти лет помогали детям интерната, о которых все забыли. Но когда наконец об этом узнали власти, нам запретили такое сотрудничество».

Соорганизатор конференции Й. Дик, директор Института теологии и истории Боннской библейской семинарии, призвал пересмотреть стереотипы «свой-чужой», видеть масштабнее, «осознать руку Бога» в своей малой и общей большой истории.

Программным для конференции и для современной историографии баптизма был доклад Альберта Вардина, экс-президента Исторического общества южных баптистов США. По признанию профессора, в Украине был крещен в баптизм его прадед-лютеранин, ставший активным участников штундистского движения. Примечательными для его выступления, как и для западной историографии в целом, были слова о «России-Украине» (называются без различения, как разные названия того же самого), «зарождении русского баптизма в Украине», «русской Польше», «Тифлисе как центре русского баптизма».

В своих многочисленных работах профессор Вардин писал о «евангельском сектантстве» в Российской империи, выясняя степень его самобытности. По мнению сектоведов конца XIX в. – начала XX в., баптисты засылались из Германии, новое религиозное движение было результатом иностранной миссии, а то и геополитических интересов западного мира. В период германофобии такие обвинения приносили баптистам серьезные неприятности. Вардин приходит к выводу, что евангельское пробуждение в Российской империи имело кросскультурный характер и прошло разные этапы развития – от разных влияний к своеобразию, поэтому «русский баптизм» представляет собой «гибрид», «переплетение традиций».

Американский историк характеризует «русский баптизм» следующими чертами: сепаратизм (штундисты не прислушались к совету Карла Бонекемпера оставаться в лоне православия; не признавали и лютеран); автономия общин; богословская безграмотность (идеи западного протестантизма усвоили фрагментарно, хотя «украинские штундисты тянулись к баптизму больше, чем немцы к ним»); негативная социально-богословская идентичность («мы не они»); антикальвинизм; субкультурная идентификация («обряды это театр»); страсть к крайностям; постоянные расколы; акцентированная общинность (общие пения и молитвы, святые целования, проповедуют много и почти все).

Конференция и выступления ее участников оставляют за полями множество «почему». Почему баптизм назван русским, а не российским? Почему историю русского баптизма начинают с пробуждения в Украине («русский баптизм возник к Украине»)? Почему современный баптизм в лице его лидеров до сих пор ассоциируется с советским периодом («я советский»)? Почему баптисты все меньше говорят о гражданской свободе и все больше о патриотизме и лояльности государству? Почему, празднуя 105 лет легализации, российский баптизм до сих пор остается маргинальным в своем родном обществе?

После основных докладов напрашивается вывод, что баптизм не был осознанным конфессиональным выбором для украинских крестьян и русских рабочих, он оказался лишь наиболее подходящей формой для духовных движений того времени, но к нему навсегда и полностью не привязывались. Поэтому, как выражались выступающие представители РС ЕХБ, разделить евангельских христиан и баптистов означается разорвать одно тело. Т.е. баптизм стал обобщающим названием для евангельски ориентированных христиан, оказавшихся не по своей воле за церковной оградой РПЦ. До сих пор в бывшем СССР баптистами называют все протестантов, всех «неофициальных и внеправославных» христиан.

При этом остается вопрос, насколько актуальны сегодня слова Пашкова, что «будущее – за реформацией внутри православия» и советы Бонекемпера «не покидать лоно православия». Не менее сложный вопрос – насколько само российское общество открыто к тому, чтобы принять баптизм в качестве своего исторического, почвенного, самобытного явления.

Как только я подумал об этом, услышал вопрос историка из Южно-Сахалинска, которая живо интересовалась «геополитическим влиянием Германии на распространение штундизма». Если в России до сих пор ищут скрытого врага и зарубежный центр влияния, то баптизм обречен оставаться не принятым и не понятым.

В своем пути к людям, в последовательной социализации, баптистские церкви могут найти неожиданную помощь в среде религиоведов. По словам ученых, принимавших участие в работе конференции, «Академические исследования помогут обосновать ваше место в обществе и истории. Но без вашей помощи нам трудно вас же защищать. Откройтесь миру».

Михаил Черенков, для ProChurch.info